Яндекс.Метрика
  • Олеся Гончарова

Андрей Константинов: лихие 90-е уже не вернутся

В этом году фильм «Бандитский Петербург» отмечает свое 15-летие. В преддверии творчес­кого вечера в Мюзик-холле, посвященного этой дате, автор криминальной саги Андрей Константинов рассказал о съемках и сопутствовавшей им мистике.

В этом году фильм «Бандитский Петербург» отмечает свое 15-летие. В преддверии творчес­кого вечера в Мюзик-холле, посвященного этой дате, автор криминальной саги Андрей Константинов рассказал о съемках и сопутствовавшей им мистике.

"Петербургский дневник": В этот четверг в «Мюзик-Холле» состоится ваш творческий вечер, посвященный 15-летию «Бандитского Петербурга». О чем бы вы хотели рассказать своим зрителям?

Андрей Константинов: Идея творческого вечера была не моя. Я вообще никогда творческих вечеров и не замышлял, но когда руководитель «Мюзик-Холла» Фабио Мастранджело предложил мне попробовать этот жанр, я подумал, а почему нет? Мне нравится общаться с людьми, и если есть у людей потребность задать вопросы, услышать что-то из первых уст, то почему не ответить и не поговорить?

На творческом вечере все будет достаточно просто. Буду я, будет режиссер Владимир Бортко, композитор Игорь Корнелюк, Татьяна Буланова и еще несколько людей, которые участвовали в создании «Бандитского Петербурга». Сейчас столько звонков раздается - звонят ребята, которые снимались в сериале, говорят, нам бы попасть, посидеть, вспомнить - ведь уже 15 лет прошло. Там же много было историй всяких, которые остались за кадром. Например, о том, как возник «Бандитский Петербург» - вообще чудесная история, потому что это все делалось тогда, когда практически было не достать денег на производство фильмов, сериалов. Когда мы договорились с Владимиром Бортко, чтоб будем вместе работать надо сериалом, он сказал – ну, теперь у нас очень много времени займет поиск денег. А поиск денег занял две недели. Потому что повезло, наверное. Я встретился с одним своим знакомым, который раньше работал в угрозыске, выслужился, уволился и пошел работать начальником службы безопасности в коммерческий банк. И как-то за чашкой кофе я ему сказал, что есть такая история, будем искать деньги, а он в ответ посоветовал обратиться к президенту банка. Я просил зачем. Он, говорит, поклонник твоего творчества, у него все книжки твои есть, его это может заинтересовать. Так через две недели мы и подписали договор.

И много в создании «Бандитского Петербурга» такого разного было – интересного, необычного, полумистического. Это же все забывается со временем. А творческий вечер – это возможность вспомнить, никто же не писал мемуаров на эту тему. Это возможность вспомнить ушедших – Кирилла Лаврова, Льва Борисова, Андрея Толубеева – тех, кого, к сожалению, уже не пригласить, но те, кто очень много сделал для того, чтобы фильм стал любимым.

"Петербургский дневник": Каков был бюджет сериала на момент его запуска?

Андрей Константинов: Это было вообще что-то такое абсолютно смешное, все работали за копейки, а кто-то и бесплатно. Я как сценарист вообще ничего не получал. А артист уровня Олега Басилашвили снимался за 100 долларов. Дмитрий Певцов – за 300, и это был чуть ли не самый высокооплачиваемый актер.

Поверьте, это были уже совсем не те времена, когда 100 долларов были большими деньгами. Это было уже после дефолта. Бюджет серии составлял 35 тысяч долларов. Первые 15 серий вообще были сняты одной единственной камерой. Такая беднота была. И тем не менее эти серии стали лучшими, потому что люди работали с душой, думали не о деньгах, не о заработках, а о том, как сделать хорошую вещь. А сейчас, когда все думают, как бы денег побольше заработать – сценаристы, режиссеры, продюсеры, артисты, и камер 30 стоит на площадке, что-то самое важное - оно куда-то пропадает. И получается, что обертка то вроде бы и не плохая, а вкусной конфеты внутри нет. Просто соевая шоколадка.

"Петербургский дневник": А как вообще пришла идея создания «Бандитского Петербурга»?

Андрей Константинов: Художественного текста? Пришел режиссер Валерий Огородников, который читал мои статьи в «Смене» и попросил написать сценарий – что-то вроде «Однажды в Америке», только про Россию. Я отказывался, говорил, что ничего никогда не писал. Он уговаривал – сначала словами, потом деньгами. Договорились, что я напишу синопсис за два дня. Ему очень понравилось, он попросил первые несколько эпизодов раскрыть, прописать диалоги, я начал делать это и увлекся. Ничего тут сложного не было. Я вообще не считаю такую работу сложной. Если тебе сложно придумывать истории, значит ты не должен. Ты должен преподавать в школе, продавать чай – делать то, что у тебя хорошо получается. Истории должны придумываться легко. Если они у тебя идут тяжело, значит ты занимаешься не своим делом, вот и все.

"Петербургский дневник": Как вы сами считаете, почему сериал так метко попал в цель и завоевал такую популярность?

Андрей Константинов: Так сошлись звезды, наверное. Интересная история, актеры, которые смогли рассказать ее на экране, хорошая музыка. Совпало. Иногда легче сказать, в чем неудача, потому что удача и успех – это всегда некое таинство и колдовство. Вот именно этот артист, допустим, случайно попал на эту роль. У нас многие артисты, которые снимались, сниматься не должны были. И вписались, полюбились. Это как любовь. Нельзя любить за что-то или вопреки чему-то. Любовь – это нечто такое, необъяснимое, «просто так». И объяснить это невозможно. Как только начинаешь объяснять, что я вот, мол, ее люблю за то, что у нее длинные ноги, хочется спросить - ну ты дурак какой-то, что ли? Длинных ног много. А любишь ты конкретного человека. Точно так же с какими-то успехами. Ведь бывает, что и история вроде неплохая, и артисты хорошие, и все по отдельности вроде бы нормально, а вот не складывается. Мясо свежее, капуста хорошая, вода нормальная, а борщ не получился. Может, без души его хозяйка делала?

"Петербургский дневник": Как, по-вашему, изменился город со времен «Бандитского Петербурга»?

Андрей Константинов: В 1999 году снимали уже исторический фильм, про события 1991-92-х годов. И уже на тот момент вся эти эпоха уходила, и к сегодняшнему дню уже она ушла окончательно. Сейчас это кажется чем-то совсем таким далеким. Все уже совсем другое, потому что другая законодательная база, другие товарно-денежные отношения, другая идеология, моральные принципы. Появилось поколение, которое выросло не в СССР, это ведь уже совсем другие люди. Они закончили вузы, они не помнят, что было там, их голос и мнение более активно звучат.

Организованная преступность мутировала. Только дилетанты могут говорить, что лихие 90-е могут вернуться. Ничего этого уже не вернется. Потому что тогда была уникальность ситуации – слом старого государства, растерянность, возникновение новых форм организованной преступности, тотальный дефицит всего, размытость законодательной базы. Это дало толчок тому уникальному явлению, которое расцвело и, слава богу, опало. Организованная преступность, конечно, пока никуда не делась, но она очень изменилась. Если раньше были гангстерские войны, «стрелки», то сейчас преступность уходит в сторону тишины, но деньгами ворочает гораздо большими. Взять, например, фальсификат. Такой тренд – они не просто не бодяжат сегодня водку из какого-то страшного спирта, от которого помереть можно, а, наоборот, хотят сделать, чтобы все были живы, чтобы всем было вкусно, чтобы все захотели купить еще, и не дай бог, чтобы кто-то отравился. Подделка бывает качеством выше оригинала – вот что такое современная организованная преступность.

"Петербургский дневник": Сериалы тоже эволюционировали?

Андрей Константинов: Сериалов таких, как «Бандитский Петербург», на телевидении не было тогда. Такой формат сериала – как некий роман - был неизвестен. Был формат «мыло» - это «Рабыня Изаура», «Санта-Барбара» и т.д., но это немножко не то, это такой сериальный наркотик, когда создается некое пространство, оно нравится, и ты хочешь там жить. А есть формат сериала, когда тебе рассказывают историю, просто она долгая и длинная, ее не рассказать за полтора часа. И переход к этому формату был общемировым трендом. Почти одновременно с «Бандитским Петербургом» запустился такой сериал, известный в Америке, как «Клан Сопрано». И для них это тоже было новое направление, еще не обжитое, не осмысленное, и сейчас они достигли своего пика. Стартовали-то мы почти одинаково, на разных, конечно, условиях и мощностях, нельзя сравнивать и сюжеты. Но с точки зрения креативной идеи это почти одно и то же было, при том что я не знал, что там есть какой-то «Клан Сопрано», да и они вряд ли знали про «Бандитский Петербург».

Но потом в той же Америке это направление стало развиваться все выше и выше, а у нас в стране этого не получилось. У нас скорее деградация сериалов пошла к каким-то полумыльным делам, когда стали появляться «Менты -163», «Улицы разбитых фонарей-300», «Морские дьяволы 4\7. Новый быковик судьбы». Ну бред какой-то, на самом деле. Это не может сравниться с лучшими образцами американских или английских сериалов нынешних, таких как «Во все тяжкие» или «Родина», «Игра престолов», «Сыны анархии». 

Из успеха того же «Бандитского Петербурга» телеметры российские не сделали соответствующих выводов, не увидели тренд, который можно было бы развивать дальше. Поэтому Россия производит сериалы сейчас, которые кроме России никому, собственно, и не нужны.

«Бандитский Петербург», несмотря на техническое несовершенство, оказался интересен многим. Я с удивлением узнал, что его два раза в Китае показывали. Я брал интервью у владельца кинофабрики в Венгрии - самой крупной в Европе, когда он приезжал сюда на Кинофорум, и он мне говорит, мол, вот, я смотрел «Бандитский Петербург», там такие диалоги, но так бедненько все сделано. А я думаю, ну вот что он, издевается надо мной, что ли? Конечно, приятно с одной стороны такие вещи слышать, но с другой стороны - обидно, потому что это называется не до конца реализованная возможность, не до конца реализованный потенциал.

"Петербургский дневник": Вам нравятся такие истории, как, например, осовремененный Шерлок Холмс?

Андрей Константинов: Из иностранных сериалов мне однозначно нравятся «Родина» и «Во все тяжкие». Я смотрел кусочки из Шерлока - это мило, это забавно, но «Родина» та же более сложная, там о более сложных вещах идет речь и там меньше приколов, на которые очень падка молодежь. Осовремененный Шерлок  - это молодежная история. Игрушка. К тому же я очень не люблю, когда берут историю, которую автор написал в определенное время, так как он ее написал, а ее начинают осовременивать, и каким-то образом. «Три сестры» Чехова вот осовременили – кто-то в шинели ходит, кто-то с автоматом Калашникова, кто-то в виде гастарбайтера. Братцы, ну зачем? Чехов написал свой текст, ну напишите и вы свой. Зачем отыгрывать? Вы как маленькие. Обязательно, что ли, за ручку держаться?

Современных версий Шерлока – не одна. Уже есть и сериал «Элементарно», где Холмс – наркоман, а Ватсон вообще женщина – врач, которая за ним присматривает, а суть та же самая – они раскрывают какие-то дела и т.д. Ну чего вы так боитесь? Либо пытаетесь сесть на крыло дивной авторской удачи. Англичане вот сейчас сделали сериал «Мушкетеры» и пишут, что он сделан на основе сюжетов Дюма. Нет там никаких сюжетов, это все настолько далеко от того, что Дюма писал, за исключением того, что героев зовут Атос, Портос и Арамис. Портос вообще мулат. Какой мулат? Почему мулат? Как мулат мог попасть в роту королевских мушкетеров, где только дворяне были? Бредят. Ну придумай ты про других мушкетеров, тебе никто слова не скажет.

"Петербургский дневник": Вы бы хотели написать еще какой-нибудь сценарий?

Андрей Константинов: Я после «Бандитского Петербурга» еще много всякого писал – что-то более успешно, что-то менее. Мне не очень интересно сейчас делать что-то для нашего современного телевидения, потому что сейчас уже не время вещей, сделанных на энтузиазме. Для того чтобы делать сценарные работы на уровне лучших английских или американских сериалов, нужно, чтобы в сознании у наших телемагнатов изменилось отношение к этому. Они должны не по остаточному принципу относиться к сценаристам, потому что пока что сценарий – это самое дешевое, что есть в наших сериалах. Что самое важное в атомной бомбе? Голова академика, который ее придумал. Когда рабочий получает больше, чем академик, это значит, что что-то не совсем так.

В сериалах артисты, даже самые популярные – это просто исполнители.

Или другой пример. Если вы хотите построить хороший дом, то, конечно, важно, чтобы был хороший кирпич или непьющий гастарбайтер. Но для начала нужен хороший архитектор. А у нас считается – вы напишите, а мы потом все там сами по ходу доделаем, если что. Но менять чертеж во время строительства – путь в никуда. И потом - сейчас уже работают команды, когда налажено производство и над сценарием работают несколько человек, но у нас я пока не вижу этого. Не вижу даже осознания того, как это может быть.

А книги я пишу. Написал вот вместе с Борисом Подопригорой «Если кто меня слышит…». Я считаю, что это очень хорошая и серьезная история об Афганской войне, но вот купили права на экранизацию НТВ-кино, а два года ничего не делают.

"Петербургский дневник": Какие у вас любимые произведения в литературе?

Андрей Константинов: В литературе много чего любимого, перечислять не хватит времени. К нашей классике у меня более сложное отношение. Я не понимаю, например, как можно любить классику 19 века. Ее надо знать, но я, например, не тот человек, который будет перечитывать Достоевского. Я думаю, что большинство актеров, когда говорят, что мы перечитываем Достоевского, – да врут они.  Достоевского перечитывать – тяжелая работа. Что особенного может нравиться в «Идиоте»? Кто там может нравится? Там такой интересный набор персонажей, что только ужас может внушить. Я еще могу согласиться, что Чехова можно перечитать. Или Пушкина, но у него магия в поэтической строчке, и шикарные маленькие повести, которые просто выше предела понимания человеческих возможностей. Например, «Метель» - гениальное по композиции произведение. Из западных писателей, зачем какие-то банальные вещи повторять и рассказывать, как ты любишь Хэмингуэя, Олдингтона и Фицджеральда. Хорошая книга есть хорошая книга, от посредственности ее легко отличить.


Закрыть