О ситуации с проявлениями экстремизма в молодежной среде читателям "Петербургского дневника" рассказала начальник отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних прокуратуры Санкт-Петербурга, старший советник юстиции Ольга Качанова.

"Петербургский дневник": Одним из приоритетных направлений прокурорского надзора является противодействие экстремистским проявлениям. В чем смысл противодействия терроризму и экстремизму применительно к несовершеннолетним?

Ольга Качанова: Если отталкиваться от буквы закона о противодействии экстремистской деятельности, то одним из ее направлений, адресованных исполнительным органам государственной власти в том числе является организация и осуществление воспитательной работы, одной из целей которой было бы формирование устойчивого мировоззрения и устойчивого неприятия той пропаганды, которая активно внедряется в голову не только несовершеннолетних, но и молодежи.

Уверена, для того, чтобы противодействовать распространению экстремистских настроений в молодежной среде, необходимо выстроить комплексную воспитательно-профилактическую работу, прежде всего со стороны образовательных учреждений. А также точечно воздействовать на несовершеннолетних, проводя индивидуальную работу с ребятами.

Давайте разберемся, что же в этом аспекте проверяет прокуратура, на что обращает внимание. Если говорить о построении общей профилактики экстремизма в молодежной среде, то это, прежде всего, городская программа "толерантность" и районные программы и программы, формируемые в самих учреждениях, таких как профилактика экстремизма, наркомании, иных правонарушений и т.д. Из чего они состоят? Как правило, это большое количество конкурсов, концертов, спортивных соревнований под флагами либо "нет наркотикам", либо "нет экстремизму", "мы за толерантность и равноправие"…

Практика нашего надзора говорит о том, что в процентном соотношении фактически все классы в школах и группы в колледжах этой работой охвачены. Но, к сожалению, она заформализовалась до такого состояния, что перестала воздействовать на ребят именно тем существом, которым она должна быть. Сравнивая программы, мы видим, что отсутствует индивидуальный подход по каждому из направлений, все программы, будь то наркотики или экстремизм, как будто сделаны по одной кальке. И вот за этой общей профилактикой те ребята, которые все это слушают или даже принимают участие, остаются со своей собственной установкой в голове. После школы они продолжают заниматься своей жизнью: общаются в социальных сетях, с теми же, кстати говоря, инициаторами "русского марша". А дело в том, что у ребят зачастую нет иной возможности высказать свое видение, свои проблемы, в конце концов, свое недовольство. Быть услышанным как сверстниками, так и взрослыми, и, самое главное, не отринутыми.

А молодежи нужно говорить. Вот и получается, что они только в соцсетях и переписываются. И если в двухтысячных годах они просто собирались с призывом "Бей хачей!", то сейчас их проявления приобретают более усовершенствованную форму, с которой, работая по старинке, очень сложно бороться. Сейчас ребята, к сожалению, научились молчать и держать все в себе. Сейчас нет, как это было в советское время, такого понятия, как общественное осуждение того коллектива, в котором подросток преимущественно пребывает. Я говорю об ученических коллективах. Более того, в их головах все смешалось в одну кучу: незаконные мигранты и лица "неславянской внешности".

Проблему вижу еще и в том, что ребята с активной жизненной позицией со стойкой общественно-полезной установкой свои идеи не транслируют на остальных ровесников. Принцип "равный равному", "ровесник ровеснику" не работает. А ведь можно было бы в школах, колледжах создать клубы диспутов, открытые дискуссионные площадки, не сводя организацию досуга подростков только к занятиям в кружках и спортивных секциях. Дополнительное образование детей должно обязательно сопровождаться воспитательной составляющей. К слову, большинство из тех, кто принимал участие в агрессивных проявлениях и совершил преступления, имели организованный досуг, посещали кружки. Но это им совершенно не мешало реализовывать экстремистские идеи, которыми они забили свою еще не окрепшую в интеллектуальном плане голову.

"Петербургский дневник": И какой может быть выход из этой, уже начинающей напоминать эпидемию, ситуации?

Ольга Качанова: Основная проблема – это кадры, которые могли бы работать с детской аудиторией и прививать им законопослушное поведение. Жизненно необходимо совершенствование ученического самоуправления, формирование правильного общественного мнения именно в подростковой среде. Ведь подростки гораздо охотнее будут слушать таких же, как они, нежели взрослых.

Что касается их агрессивных действий, то зачастую подростками движет стадный рефлекс, неумение сказать "нет", противостоять обстоятельствам и условиям, в которых они оказались, отсутствие четких жизненных ориентиров. А это проблемы социализации подрастающего поколения. Многие из них, совершая те или иные противоправные действия, попросту лишают себя будущего. Ведя себя, как послушные овцы, а, как правило, за каждым подростковым преступлением стоит взрослый человек, который попросту использует этих еще не окрепших в моральном плане ребят, они напрочь отметают желание самим сделаться лидерами и начать думать собственной головой.

А если бы в тех же школах или колледжах у ребят были свои лидеры, выступающие противовесом тем, кто со стороны засоряет мозги подростков и ведет их на преступления, все было бы по-другому. Нужно заниматься контрпропагандой и растить среди молодежи соответствующих специалистов. А на практике получается, что образовательные учреждения даже не мониторят ситуацию в тех же социальных сетях. Да и многие родители тоже не особо интересуются, что же у родного ребенка в голове.

А кто у нас сеет разумное, доброе, вечное? Учителя. Значит, надо перестраиваться. В новых ситуациях нужно работать по-другому: чем живет и дышит ученик, каковы его настроения, что его беспокоит, в том числе в общественно-политической жизни страны. Классному руководителю вполне под силу мониторить ситуацию и с каждым своим учеником и его родителями быть в контакте. И если что-то учитель из социальной сети или из иного открытого источника узнал о какой-нибудь запланированной экстремистской акции, разве сложно позвонить и предупредить родителей, чтобы уже они оградили ребенка от неправильного поступка?

Хочу еще отметить, что устоявшееся мнение о том, что те подростки, которые совершают преступления экстремистского характера, являются так называемыми трудными подростками, не соответствует действительности.

В настоящее время стерлась грань между так называемым "трудным подростком" и "социально благополучным подростком". "Трудных подростков", т.е. состоящих на учете в полиции, среди тех, кто совершает преступления, всего 10-13%. А остальные – абсолютно нормальные среднестатистические ребята из внешне благополучных семей. И не факт, что ребенок, воспитывающийся в социально неблагополучной семье, встанет на путь совершения преступления. И я бы хотела, пользуясь случаем, донести до всех родителей, что и их ребенок, каким бы хорошим он ни был, в любой момент может совершить то или иное противоправное действие, попав под влияние массового синдрома или старшего "товарища".

Необходимо участие психологов в работе с подростковой аудиторией. Не боюсь повториться, что вся беда в головах. Да, в школах у нас есть психологи. Но в учреждениях профессионального образования их крайне мало. Ресурсы психолого-медико-социальных центров используются не в полной мере. Хотела бы обратиться к родителям: не надо бояться психологов, надо идти к ним за помощью, как только почувствовали первый тревожный звоночек в поведении ребенка, ослаблении внутрисемейных контактов.

"Петербургский дневник": Скажите, какие меры профилактики подростковой преступности предпринимаются прокуратурой города?

Ольга Качанова: Прокуратура - надзорный орган. Проверяя, как исполняется закон, в том числе законодательство о профилактике подростковой преступности, мы используем те возможности, которые нам предоставлены. Одним из таких направлений является правовое просвещение. Мы проводим лекции, беседы с подростками, участвуем в родительских собраниях. Наши проверки, которые мы проводим и результаты которых доводим до сведения, в том числе директоров образовательных учреждений, тоже можно считать мерами профилактического воздействия.

"Петербургский дневник": С какого возраста могут привлечь подростка к уголовной и административной ответственности?

Ольга Качанова: К административной – с 16 лет. А к уголовной за совершение некоторых преступлений уже с 14 лет. Если ребенок совершит преступление, скажем, в 11 лет, и будет установлено, что он нуждается в особых условиях воспитания и реабилитации, его по решению суда могут отправить в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа системы образования. Но поймите, что попасть под уголовную или административную ответственность - это не только понести наказание, но и лишиться перспективы в будущем устроиться на интересную работу, например на госслужбу или на работу в правоохранительные органы.

"Петербургский дневник": Основной возраст экстремистски настроенных подростков?

Ольга Качанова: 15-17 лет. Правда, уже попадались ребята и более младшего возраста. К примеру, в ходе массовых, в том числе несанкционированных, мероприятий, прошедших в нашем городе только в октябре и ноябре 2013 года, из 125 задержанных полицией за нарушения общественного порядка 14-летних было 14 человек. А один "герой" и вовсе оказался 13-летним.

"Петербургский дневник": Сколько вообще в 2013 году зарегистрировано экстремистских проявлений среди подростков?

Ольга Качанова: Здесь есть один момент. Официально признать преступление как совершенное по мотивам национальной ненависти можно только тогда, когда доказана эта национальная ненависть. К примеру, в отношении иностранного гражданина совершен разбой. А диспозиция статьи 162 УК РФ не предусматривает такого квалифицирующего признака, как национальная ненависть. Поэтому на данный момент официально зарегистрировано только два преступления, совершенные группами лиц с участием несовершеннолетних, где есть квалифицирующий признак "по мотивам национальной ненависти". И для обывателя это, конечно, не показатель. Между тем те преступления, которые совершены подростками в отношении мигрантов и квалифицируемые по другим статьям Уголовного кодекса, исчисляются десятками.

"Петербургский дневник": Каков портрет петербургского подростка-экстремиста?

Ольга Качанова: Это самый обыкновенный среднестатистический подросток. Без бритой головы, без черных высоких ботинок и закатанных темных джинсов, без белых шнурков. Самый обычный ребенок. Открытого, привычного несколько лет назад, "скинхеда" у нас теперь нет.

"Петербургский дневник": То есть они стали маскироваться?

Ольга Качанова: Совершенно верно. Внешне теперь их никак не отличить. И маскируются они совершенно осознанно, для того чтобы не быть узнанными, чтобы их не могли вычленить из толпы, чтобы в случае задержания сказать: "Мол, что вы от меня хотите, я просто мимо проходил". И если почитать их обсуждения в том же "ВКонтакте", то можно понять, что там они обговаривают и эти моменты, связанные с внешним видом. Могу уверенно констатировать, что они развиваются и сейчас их организация стала более сложной.

"Петербургский дневник": Сколько преступлений в этом году совершено в отношении несовершеннолетних и с их стороны?

Ольга Качанова: В 2013 году несовершеннолетние в Петербурге совершили 753 преступления, что на 159 больше, чем в 2012 году. Подростков, совершивших эти преступления, – 731. Из них не имеют постоянной работы 243. Столь большой рост объясняется совершением в ряде районов города серийных преступлений одними и теми же лицами. В некоторых районах хорошо сработал уголовный розыск и были раскрыты преступления прошлых лет, совершенных подростками. А в Красносельском и Петродворцовом районах один и тот же подросток, находясь на подписке о невыезде, совершил очень большую серию преступлений.

Из этого количества преступлений 208 групповых (из них с участием взрослых – 121 преступление), совершенных на улице – 255. Если говорить о составах преступлений, то здесь стоит выделить три убийства, причинение тяжкого вреда здоровью – 7, краж – 332, разбойных нападений – 50, грабежей – 72. Но самое страшное, на мой взгляд, – это наркотики. В 2013 году за хранение привлечено 111 человек (на 87 больше, чем в 2012 году), а за сбыт – 55 человек (против 39 в 2012 году). Что касается привлеченных за сбыт – это ребята со своей жизненной позицией, как правило, сами наркотики не употребляют, являются спортсменами, активистами, некоторые из них помощники классных руководителей. Здесь налицо прослеживается новая волна наркодилеров.

В отношении же несовершеннолетних было совершено 788 преступлений насильственного характера (семь убийств, причинение тяжкого и среднего вреда здоровью, побои, истязания, изнасилования, насильственные действия сексуального характера, грабежи, разбои). Общее же количество преступлений против несовершеннолетних – 1072 (на 81 меньше, чем в 2012 году). Хочу обратить внимание, что среди тех же грабежей по-прежнему преобладают грабежи с целью отбора мобильного телефона. Основная причина - наличие дорогих моделей мобильных телефонов у детей.

"Петербургский дневник": Расскажите о наиболее резонансных преступлениях среди несовершеннолетних.

Ольга Качанова: Я не могу выделить какое-то конкретное преступление. Конечно, бывают такие преступления, подобное тому, что произошло несколько лет назад в Петербурге, когда подросток убил свою мать только потому, что она мешала играть ему в компьютер. В этом году было действительно совершено много серийных преступлений, но я бы не назвала ни одного, которое бы выходило за рамки среднестатистического по своей жестокости или пренебрежению к устоям. Пугает другое. Во-первых, идет реальный рост преступлений, совершенных подростками, а во-вторых, все больше и больше ребят объединяются в группы. И, конечно же, очень пугает рост вовлечения подростков в наркосбыт.

На мой взгляд, назрела необходимость снижения возраста уголовной ответственности за совершение наркопреступлений – 14 лет.