Яндекс.Метрика
  • Андрей Соколов

Февральская революция: почему рухнула огромная и мощная империя

До сих пор историки продолжают бурно спорить о том, что же произошло в России в феврале 1917 г. В советских учебниках истории Февральская революция описывалась, как бескровное стихийное восстание народа. Однако непонятно, почему огромная и мощная империя рухнула?

До сих пор историки продолжают бурно спорить о том, что же произошло в России в феврале 1917 г. В советских учебниках истории Февральская революция описывалась, как бескровное стихийное восстание народа. Однако непонятно, почему огромная и мощная империя рухнула?

Крушение монархии в Петрограде было встречено с ликованием. Восторженные толпы народа запрудили улицы, люди обнимались, целовали друг друга, поздравляли с наступившей «эрой свободы».

Зинаида Гиппиус записала в своем дневнике: «Мы вышли около часу на улицу, завернули за угол, к Думе. Увидели, что не только по нашей, но по всем прилегающим улицам течет эта лавина войск, мерцая алыми пятнами. День удивительный: легко-морозный, белый, весь зимний – и весь уже весенний. Широкое, веселое небо… В толпе, теснящейся около войск, по тротуарам, столько знакомых, милых лиц, молодых и старых. Но все лица, и незнакомые, – милые, радостные, верящие ­какие‑то… Незабвенное утро. Алые крылья и Марсельеза в снежной, золотом отливающей, белости… Утренняя светлость сегодня – это опьянение правдой революции, это влюбленность во взятую (не «дарованную») свободу, и это и в полках с музыкой, и в ясных лицах улицы, народа».

Революция воспринималась как пасхальный праздник. На сохранившейся пасхальной открытке 1917 г. изображено пасхальное яйцо с надписью: «Христос воскрес, да здравствует демократичес­кая республика!». Повсюду ловили перепуганных городовых.

Но в отличие от «пьяной» радости Петрограда, как вспоминали другие современники, Россия хранила глубокое молчание. Даже Троцкий потом признавал: «Февральскую революцию совершил Петроград. Нигде, кроме Петрограда, борьбы не было».

Уже потом, по прошествии некоторого времени у многих появилось ощущение всеобщей страшной беды. Особенно это чувствовалось в армии. Генерал Деникин вспоминал, как восприняли в частях известие об отречении Николая II: «Войска были ошеломлены. По щекам старых солдат текли слезы».

Тактика февраля, писал в эмиграции гениальный русский философ Иван Ильин, анализируя случившееся, – началась 1 ноября 1916 г. речью Милюкова в Государственной думе. Она была направлена против царя и имела целью подорвать в народе всякое доверие к нему и его семье. «Глупость или измена?» – громогласно заявил Милюков с парламентской трибуны, фактически публично обвинив императора и его жену (немку по национальности) в национальном предательстве.

Конечно же, на самом деле Милюков прекрасно знал, что никаких данных для этого страшного обвинения у него нет. Уже после свержения монархии разбиравшая этот вопрос специальная комиссия из левых деятелей установила полнейшую невинов­ность государя и его супруги.

Подрывной приказ

Следующим актом революции стал так называемый приказ № 1. Он был отпечатан беспрецедентным тиражом 9 млн экземпляров и мгновенно разослан по всем воинским частям.

До сих пор неясно, кто распорядился издать этот подрывной приказ. Он ввел в армии выборные комитеты из нижних чинов, подчинил им воинские части, отменил субординацию и отдание чести офицерам, изъял оружие из ведения командного состава, передав его комитетам.

В результате русская армия разложилась и стала совершенно небоеспособной. И это было сделано в разгар войны, стало уже прямым предательством государственных интересов России.
Следующим актом, ведущим к катастрофе, явилась всеобщая амнистия. На свободу вышли не только политические заключенные, но и несколько сотен тысяч уголовников. Маниловы из Временного правительства заявляли, что в условиях свободы русский человек, мол, перевоспитается сам по себе.

Однако прожженные воры и убийцы тут же занялись своим прежним делом, а противостоять им никто не мог, потому что правоохранительные органы были разгромлены, картотеки сожжены.
В довершение катастрофы был полностью ликвидирован прежний государственный аппарат. На место опытных администраторов пришли дилетанты, пронырливые болтуны, а порой все те же уголовники.

Глупость или измена

Поэтому слова «глупость или измена» следует обратить в адрес тех, кто призывал к свержению исторической власти в разгар тяжелейшей войны, в адрес тех, кто сформировал Временное правительство.

Глупость состояла в том, что в стране, совершенно не похожей на европейские государства, была сделана попытка мгновенно ввести полную демократию, к чему она совершено не была готова.

Но, конечно, была и прямая измена. Не только со стороны генералов, изменивших присяге и предавших царя. Уже давно выяснено, что почти все члены Временного правительства являлись членами тайных масонских лож, тесно связанных со своими «европейскими братьями». Те ненавидели Россию, всемерно старались ее ослабить, однако всеми силами пытались заставить ее продолжать войну с Германией.

«Русская революция, – отмечал Иван Ильин, – есть величайшая катастрофа – не только в истории России, но и в истории всего человечества… советский коммунизм имеет европейское происхождение… Ибо он готовился в Европе сто лет в качестве социальной реакции на мировой капитализм, он был задуман европейскими социалистами и атеистами и осуществлен международным сообществом людей, сознательно политизировавших уголовщину и криминализировавших государственное правление».

Готовились долго и тщательно

По мнению Ильина, русская революция готовилась десятилетиями. Было бы ошибкой считать, будто ее завезли вдруг в Россию в «пломбированном вагоне» Ленин и его подельники или же точно так же прибывший из‑за рубежа на пароходе Троцкий со своими сообщниками. Она долго и тщательно готовилась «людьми сильной воли», но ничего не понимавшими в России.

«Русские революционеры не понимали величайших государственных труднос­тей, создаваемых русским пространством, русским климатом и ничтожной плотностью русского населения. Они не понимали того, что государственность строится и держится живым народным правосознанием и что русское национальное правосознание держится на двух основах – на православии и на вере в царя».

«Они, – продолжает Ильин, – не понимали, что западные демократии держатся на многочисленном и организованном «среднем сословии» и на собственничес­ком крес­тьянстве и что в России нет ни того, ни другого».

А потому, когда царь от­рекся, началось разрушительное безумие.

Безумие для всех

Это было безумие для всех классов. Для крестьян – земля после столыпинских реформ уже так стремительно переходила в его руки, что к 1932 г. без всяких революций в России уже не осталось бы ни одного помещика.

Безумием для рабочих – после революции погибли лучшие технические кадры, упала реальная зарплата, на целые поколения снизился уровень жизни и началась принудительная потогонная система в условиях тотального доносительства и конц­лагерей.

Она была безумием для русского торгово-промышленного класса, который в лице Саввы Морозова, Ивана Сытина и других финансировал революционеров до тех пор, пока не был истреблен ими же.

Но еще большим безумием она была для русской интеллигенции, которая «никак не могла понять, что страусы не могут жить в тундре, что республика и федерация требуют особого правосознания, которого не было в России», делает вывод Ильин.

До 1914 г. экономика России развивалась самыми быстрыми темпами в Европе, в ней была самая высокая в мире рождаемость. А восхищавшийся Сталиным Черчилль, заявив, что тот якобы «принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой», или не знал истории нашей страны, либо сознательно лукавил, не желая признавать достижения императорской России – извечного и могучего соперника империи британской.
Февральская революция разрушила могучее государство, Временное правительство не смогло обуздать хаос, и потому власть без особого труда захватили в октябре большевики.

Февральская революция 1917 г. в России (также Февральская буржуазно-демократическая революция, или, как ее еще называют, Февральский переворот) – представляла собой массовые антиправительственные выступления петроградских рабочих и солдат петроградского гарнизона, которые в конечном итоге привели к свержению российского самодержавия и созданию Временного правительства, сосредоточившего в своих руках всю законодательную и исполнительную власть в стране. Революционные события охватили период конца февраля – начала марта 1917 г. (по юлианскому календарю, действовавшему в то время в России). 

«Недоговоренность, отличавшая парадигму «нового порядка» до 1 сентября 1917 г., то есть до провозглашения России республикой, создавала возможнос­ти тактического компромисса с революционной властью даже для «непримиримых», поскольку существовала… возможность того, что Учредительное собрание выскажется за ту или иную модификацию парламентарной монархии», - говорит историк Сергей Куликов.

Закрыть