Художественный руководитель государственного камерного театра "Санктъ-Петербургъ опера" народный артист России Юрий Александров подвел итоги юбилейного, 30‑го, сезона и рассказал, почему культура для него не может быть сферой услуг, отчего он так долго не хотел ставить "Фауста" Гете, как он относится к деньгам и что не может простить сатирику Михаилу Задорнову.

"Петербургский дневник": Юрий Исаакович, театру "Санктъ-Петербургъ опера" – 30 лет.

Юрий Александров: Это гигантская цифра! И за это время театр прошел огромный путь: от группы людей, которые верили в меня, до профессионального коллектива, сложного, особого театра, который работает на новых принципах. Потому что театр обычно – это диктатура. Это крен либо в сторону дирижера, либо в сторону жесткой режиссуры. Так как я оказался в одном лице и музыкант, и дирижер, мне показалось, что я смогу эту тенденцию переломить и попытаться совместить в театре две эти мощные линии – режиссуру и музыку, чтобы никто не выяснял, кто важнее и талантливее. Кто тащит на себе воз, кто запрягается, кто не имитирует работу, а превращается в лошадь, которая тащит на себе все, – тот и главнее. Я сразу сказал, что наш театр не будет выпускать ширпотреб, который нравится всем. Потому что искусство глубоко индивидуально: если оно не задевает – бессмысленно отдавать ему свои силы.

"Петербургский дневник": Между тем культуру относят к сфере услуг…

Юрий Александров: Я всеми фибрами души против этого, потому что для меня театр – преж­де всего трибуна, с которой я могу говорить о том, что меня волнует.

Я никогда не думал, что поставлю оперу "Крым", но жизнь привела меня к этому, и я понял, что не могу не отозваться. Я проделал огромную редакционную работу и горжусь, что мы единственные в нашей культурной стране поставили спектакль, посвященный этой теме. У нас была разная публика: и взрослые люди, которые рыдали, и молодежь, которая очень внимательно смотрела спектакль.

И после этого я понял, что надо играть "Молодую гвардию", потому что это нужно не мне, это нужно молодым актерам. Я хочу воспитать из них не только артистов, но и граждан. И мы сделали этот спектакль.

"Петербургский дневник": Наверняка вы готовите премьеры и к 100‑летию революции.

Юрий Александров: Конечно, скоро мы "выстрелим" из пушки "Авроры". Это будет спектакль, посвященный 100‑летию Октября. Я взял оперу несправедливо ошельмованного композитора Вано Мурадели (вспомните постановление 1948 г.). Но никакой конъюнктуры, халтуры или, как говорили при коммунистах, приурочивания к дате здесь не будет. Митинги, Ленина, агитпроп – все это я выбросил. Это будет спектакль не о коммунистическом перевороте, а о том, что есть предначертанная судьба России, о том, какие страшные эксперименты жизнь над нами проводит.

Это история о девушке, которая в 1917 г. вернулась с фронтов Первой мировой. Постепенно она понимает, что никому не нужна: ни белогвардейцу, который был влюблен в нее с детства, ни красному командиру, с которым она служила в армии, ни черносотенцам, ни анархистам. В итоге она гибнет в этом водовороте жизни. Это трогательная человеческая история, причем история современная.

Кроме того, я вставляю в этот спектакль стихотворения Зинаиды Гиппиус, Константина Бальмонта, Александра Блока, Владимира Маяковского, которые переживали эту ситуацию душой и сердцем. Эти стихи будут читать студенты ­театрального вуза. Это как бы спектакль в спектакле, такая сложносочиненная история, причем очень сегодняшняя. Мы готовимся к премьере искренне и честно.

"Петербургский дневник": Вы всегда утверждали, что преж­де всего вам интересна человеческая история, которая, как правило, актуальна во все времена.

Юрий Александров: Скажем, что можно найти современного в опере Доницетти "Лючия ди Ламмермур"? Вальтер Скотт, XVI век, рыцарский роман, любовь. А когда я его перечитал, понял – это абсолютно сегодняшняя история. Девочка убегает из дома не потому, что ей голодно и холодно, а потому, что брат хочет сделать себе карьеру, выгодно выдав ее замуж. Мало того, у Скотта написано: "готичес­кая драма". Я читаю и думаю: так это те готы, которые у нас сейчас ходят. Современная тема?

Или, допустим, наша новая премьера – опера Гуно "Фауст". В разных странах мне неоднократно предлагали ставить этот спектакль. Но я всю жизнь уходил от темы сатаны. Даже когда ставил в Мариинском театре "Нос" Шостаковича, я и то ходил в церковь каждый день, потому что там все о черте. А тут я понял, что молчать на эту тему больше нельзя, потому что Мефистофель уже не где‑то там, а среди нас. И поэтому я с упоением делал этот спектакль. И ребятам было интересно играть историю, которая происходит сегодня, когда идет огромный эксперимент над человечест­вом. Ведь можно заменить тело, а как заменить душу, если она устала?

"Петербургский дневник": Репертуар вашего театра очень разнопланов.

Юрий Александров: Я считаю, что театр должен быть разным и непредсказуемым. У нас есть блок спектаклей, которые, как "Фауст", заставляют зрителя думать. А есть спектакли для публики, которая настолько измотана жизнью, что хочет отдохнуть и расслабиться. Для них – "Искатели жемчуга" и "Корневильские колокола". Я называю эти спектакли сказками для взрослых.

В России потеряны два поколения. Пока делалась перестройка, дети не ходили в театры, а сегодня они сами стали папами и мамами. Для многих из них это первое посещение театра. И наша задача – не отторгнуть зрителя.

Я Михаилу Задорнову никогда не прощу, как он рассказывал об опере, о толстых актрисах, которые издают какие‑то звуки. Это анекдот на потребу публике, который он пытался недорого всучить. А ведь таких толстых певиц уже давно нет, достаточно только посмотреть на наших актрис-красавиц. Все, что он говорил, неправда. А правда в том, что необходимо бороться за каждого зрителя. Режиссура – это понимание того, где, в какое время и для кого ты работаешь.

Спектакли как люди – старятся и умирают. А театр останется после меня для всех на долгие годы. Сегодня у нас высококлассная труппа, замечательные оркестр и хор.

"Петербургский дневник": И у вас есть свои звезды.

Юрий Александров: У нас есть вечера, когда мы пишем: "Гала-концерт "Звезды "Санктъ-Петербургъ опера". И действительно, все они – восходящие звезды: молодые, талантливые, с восхитительными голосами. Но я им говорю: звездами мы называем вас только на бумаге. В жизни вы не должны быть звездами, вы должны быть трудовыми людьми. Потому что главное в театре, как и в любом коллективе, – это ансамбль. Есть команда – есть успех. Нет команды – и ничего нет, и никакие деньги не помогут.

Двадцать пять лет наши артисты играли практически без денег, только сейчас стало чуть лучше. Но им было интересно со мной.

Артист должен понимать, что театр – это коллективный труд. У нас право голоса имеют и рабочий сцены, и артист одинаково. Потому что, если с декорациями будет что‑то не так, никакая режиссура уже не поможет. В коллективе должны понимать, что театр – маленькая модель государства. Здесь нужна твердая дисциплина и убежденность в том, что деньги не самое главное.

"Петербургский дневник": Вы ставите спектакли на петербургских, российских и европейских сценах. А по какому принципу выбираете, с кем работать?

Юрий Александров: Мои планы на 3 года вперед сверстаны, и я, конечно, откликаюсь не на все предложения. У меня как‑то было 11 премьер в сезоне. В Большом театре "Хованщина", в Мариинском – "Дон Карлос" и "Свадьба Фигаро", в "Ла Скала" – "Черевички", в "Арена ди Верона" – "Турандот", в "Метрополитен-­опера" "Мазепа", в польском Вроцлаве – "Борис Годунов", "Буратино" в театре "Карамболь" и т. д.

"Петербургский дневник": В таких знаменитых театрах делать постановки наверняка очень престижно.

Юрий Александров: Мне интересно там, где есть талантливые артис­ты. Расскажу один эпизод. Как‑то звонит мне мой ассис­тент из "Метрополитен-­опера" и спрашивает: "Юрий Исаакович, вы где?" Я говорю: "В Караганде!" Он мне на это: "Я серьезно спрашиваю!" Я говорю: "Я серьезно отвечаю". Он дальше: "А что вы там делаете?" Я ему: "Ставлю спектакль". Он, кажется, меня не понял.

Я никогда не считал, что деньги подразумевают качество. Ничего подобного! Нужна идея – вот что важно! В "Фаусте" у меня две занавески на сцене, два стула и стол. А впечатлений они рождают много. Не материальное в нашем деле важно, а духовное. Поэтому я чувствую себя комфортно там, где меня ждут, где мне интересно.

Мне кажется, что годы – сколько их там осталось – надо тратить так, чтобы тебе было интересно и приятно. Премьера – это всегда чудо. И я обязан сделать так, чтобы это чудо состоялось. В моей жизни это чудо было уже более 250 раз. Так что я самый счастливый человек.

Государственный камерный театр "Санктъ-Петербургъ опера" расположился на Галерной ул., 33, в небольшом уютном особняке, в конце XIX в. принадлежавшем барону Сергею фон Дервизу. История этого здания включает несколько эпох. А в истории заведения – путь от домашнего театра фон Дервизов до театральной площадки Всеволода Мейерхольда, от советского Дома культуры до театра Юрия Александрова. Приходящих на спектакли в это великолепное здание неизменно поражают роскошные интерьеры жемчужины европейского модерна, которые благодаря усилиям руководителя театра удалось восстановить и сохранить в их первозданном виде. Сейчас реставрационные работы в театре продолжаются.