Для советской власти ВЧК была воплощением силы и побед государства. Для некоторых советских граждан – инструментом законного государственного насилия. Чем занималась ВЧК, кто работал в ней и как менялось восприятие ее сотрудников в обществе с течением времени?

Член-корреспондент РАН, доктор юридических наук, профессор РГГУ Василий Христофоров считает, что история спецслужб занимает особое место в советском прошлом.

Новая комиссия

Причины создания ВЧК связаны с появлением в 1917 году нового советского правительства – Совета Народных комиссаров. Тогда в нем не было ведомства, которое занималось бы вопросами разведки, контрразведки, борьбой с экстремизмом и терроризмом. По словам Василия Христофорова, революционные романтики полагали, что с подобными вопросами и явлениями вполне может бороться простой народ.

"Отчасти некоторые функции разведки выполнял Петроградский Военно-революционный комитет. Сотрудники комитета боролись с саботажем, занимались обыском в ломбардах, на частных квартирах", - рассказывает Василий Христофоров.

Однако пятого декабря 1917 года комитет был упразднен, а уже на следующий день В.И. Ленин написал письмо будущему основателю ВЧК Феликсу Дзержинскому с просьбой заняться вопросом создания специальной комиссии по борьбе с саботажем. И уже седьмого декабря (по нынешнему календарю – двадцатого) была создана Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем при СНК РСФСР во главе с Феликсом Дзержинским.

Сегодня одни историки считают, что комиссия была создана как способ сохранения действующей на то время власти. Другие уверены, что комиссия - инструмент революционного насилия над людьми.

Полномочия ВЧК зависели от политической обстановки в стране. Например, во время военных действий в декабре 1918 года, когда появился декрет-воззвание "Социалистическое отечество в опасности", сотрудники комиссии могли применять смертную казнь, расстреливать преступников на месте без судов.

"Часть общества была готова принять насильственные методы. История знает случаи винных погромов, опустошения и уничтожения усадеб зажиточных помещиков, - говорит историк. – Это дело рук не ВЧК, а части общества того периода. Поэтому работа ВЧК в некотором смысле результат негласного "договора" между обществом и властью".

Кого набирали

При приеме на работу в первую очередь смотрели на партийную и классовую принадлежность. По словам Василия Христофорова, на конец 1918 года в Центральном аппарате ВЧК больше всего работало простых служащих, которые имели либо начальное образование, либо не имели его вообще.

В основном сотрудниками были латыши и евреи. Например, известные революционеры латвийского происхождения Яков Петерс и Мартын Лацис. Конечно, на работу они рекомендовали взять в первую очередь людей такой же национальности. Следом за латышами шли евреи. Они были более образованными, большими специалистами в области экономики и бухгалтерии, поэтому их охотно брали на работу в ВЧК.

"Было много тех, кто шел работать в ВЧК по призванию. Но нельзя сказать, что все сотрудники подходили по всем параметрам. Были и те, кто попал туда случайно, но, как правило, от таких людей быстро избавлялись", - констатирует историк.

В декабре 1917 года в ВЧК было всего три отдела: информационный, отдел политической и оперативной информации и организационный. Уже в марте 1918 года начинается активное расширение ВЧК. Было создано еще несколько отделов, в том числе секретный, в нем занимались работой с оппозиционными партиями, к которым относились и бывшие союзники большевиков.

Пошла на сувениры

Изменение отношения к разведке и образа советского разведчика, по мнению Василия Христофорова, произошло в 1960-70 годах во многоим под влиянием фильма "Семнадцать мгновений весны".

Сегодня ВЧК воспринимается как символ ушедшей эпохи. Например, в год 100-летия комиссии в магазинах можно было купить чехлы для айфона, кружки с эмблемой ВЧК или портретом Дзержинского.

"Хирург из НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского", - рассказывает профессор, - каждый раз, проезжая мимо Министерства государственной безопасности СССР, говорил попутчику: "Пронеси господи". Но не пронесло".