Татьяна Коптелова – педагог и поэт. Участник Литературной мастерской Захара Прилепина и летней школы журнала «Юность». Член Московской городской организации Союза писателей России. Один из «голосов» проекта «Настоящие» арт-кластера «Таврида» – литературно-музыкального спектакля, который уже видели зрители Москвы, Сочи и Крыма.

Ее стихи были опубликованы в антологии русской военной поэзии «Воскресшие на Третьей мировой», а недавно у Татьяны Коптеловой вышел первый поэтический сборник – «Разноденствие».

– На вашей странице в социальной сети написано: «Любовь – это поезд «Свердловск – Ленинград» и назад».

– Да, это строчка из песни Александра Башлачева, которого я очень люблю. Когда давным-давно услышала ее, была просто поражена. Это тот удивительный момент, когда факты твоей личной биографии перекликаются с биографиями людей, имеющих для тебя большое значение. Старый Свердловск, который еще сохранился внутри Екатеринбурга, и Ленинград, связанный с именами моих любимых поэтов, писателей, актеров, с рок-клубом, конечно же, – это две очень важные для меня точки на карте. Я там чувствую себя – собой. Мне там хорошо, как дома. Хотя это и ощущение утраченного дома.

– Вы тоскуете по ушедшей стране?

– Не могу сказать, что я по ней тоскую. Я родилась в 1991 году и не видела ту страну. Но меня растили – в хорошем смысле слова – в советских традициях, и в силу воспитания я даже чувствовала себя старше, чем ровесники. Да, чувство утраты чего-то невозвратного, светлого и доброго, пусть отчасти и идеализированного, во мне присутствует.

– Как поклонница русского рока решила стать учителем русского и литературы?

– Мне кажется, здесь нет противоречия! Несмотря на протест, который есть в русском роке, это как минимум хороший русский язык и хорошая поэзия. И своему неплохому, надеюсь, вкусу в литературе я обязана в том числе и Виктору Цою, Егору Летову, Янке Дягилевой, Александру Башлачеву. Не только Есенину, Цветаевой и Ахматовой, на которых я тоже воспитывалась. Кстати, у меня в университете была прекрасный преподаватель, которая давала нам на занятиях разбирать тексты рок-музыкантов.

– А вы своим ученикам прививаете любовь к року?

– Знаете, я всегда говорю, есть основная литературоведческая точка зрения, которой мы должны придерживаться, но никогда нельзя ограничивать детей в собственном мнении. Если оно доказательно, конечно, и идет не от протеста, а именно от их позиции. Поэтому я свои вкусы им не навязываю, но тексты песен наших рок-музыкантов мы с ними тоже разбирали. Дети их не знали совершенно и, кажется, оценили.

– Вы преподаете уже десять лет?

– Да, в этом году у меня первый профессиональный юбилей.

– На ваш взгляд, какая главная проблема нашей школы?

– Для меня – электронный текст. Он занял сейчас все пространство. И если для нас, взрослых, это не проблема, а только способ быть независимым от наличия книги и быстро получать информацию, то для ребенка – это критично. Одинаково, сканирующим образом, он читает и посты в социальных сетях, и новостную ленту, и художественную литературу. Потому говорить о глубоком анализе текста сложно. Приходится детей намеренно «замедлять» и обращать внимание на важные детали. Казалось бы, текст они прочитали, но на самом деле – лишь просмотрели, следя за сюжетом. Это бич времени. Я бы говорила не только о запрете телефонов в школе, но и электронных учебников – хотя бы по литературе.

– А то что у нашей школы нет воспитательной функции – проблема?

– Катастрофа. Конечно, все зависит от конкретного учителя и от позиции директора. Если я увижу, как один ученик обижает другого, никогда не пройду мимо. Даже не потому что я учитель, а потому что меня так воспитали! И точно так же поступят многие мои коллеги. Как бы сейчас ни пытались очернить профессию, я до сих пор верю, что в школу идут по зову сердца. Но повторю: отсутствие воспитательной функции у школы – это просто абсурд.

– Ваша поэтическая деятельность началась благодаря Литературной мастерской Захара Прилепина?

– По большому счету, да. Конечно, я писала давно: и прозу, и поэзию. Но мне казалось, что все это недостаточно высокого уровня. Я всегда любила книги Захара Прилепина, и он мне был очень интересен как человек. В какой-то момент, поддавшись фатализму, решила: отправлю свои тексты, если примут – продолжу заниматься литературой, если нет – значит, не мое, оставлю эти мысли навсегда.

Меня не только приняли, но во время занятий еще и «переформатировали». Я же пришла с прозой, а меня убедили, что мне нужно писать стихи. Чем я последние два года и занимаюсь.

– Как с тех пор изменилась ваша жизнь?

– Самым кардинальным образом. Когда наш куратор, поэт Олег Демидов, спросил, зачем мы пришли в мастерскую, я ответила фразой из фильма «Мне не больно» моего любимого режиссера Алексея Балабанова: «Главное в этой жизни – найти своих и успокоиться». Это был мой девиз по жизни. А после начала СВО мне особенно было важным находиться среди своих. И в мою жизнь пришли новые люди, абсолютно близкие мне по духу.

Теперь как учитель я работаю в дистанционном формате. Литература стала неотъемлемой частью жизни: я пишу и без этого уже не могу, выступаю по всей стране, встречаюсь с огромным количеством людей, которым нужна современная поэзия. После выступлений к нам подходят матери и жены военных, благодарят за стихи. Приходят молодые люди, и сразу видно, когда это не по принуждению педагогов, а их личная инициатива. Они слушают внимательно, задают очень глубокие вопросы.

– А ваши ученики – с вами, на вашей стороне?

– Одна моя ученица сейчас сама пишет стихи – тонкие, проникновенные – и отправляет бойцам на фронт. В первую очередь, конечно, все зависит от позиции родителей. К счастью, большинство из тех, с кем я общаюсь как учитель, на нашей стороне. Мы вместе собираем волонтерские посылки, пишем письма и на фронт, и в госпитали.

– Почему свой первый сборник стихов вы назвали «Разноденствие»?

– Мне очень нравится это название, хотя его постоянно пытаются исправить и написать «равноденствие». У всех моих стихов разное настроение, потому что и дни у нас всех бывают самые разные. И мне даже не хотелось бы позиционировать книгу как сборник военной поэзии, хотя военных текстов там объективно больше – потому что сейчас это главное, что с нами происходит. Но там стихи и о любви, и о моем родном Челябинске, и об Урале, понемногу обо всем. Это итог моей почти пятнадцатилетней жизни в стихах.

– Какие любимые поэты у поэта Татьяны Коптеловой?

– Анатолий Мариенгоф, Борис Рыжий и Александр Городницкий. Три имени, без которых я не могу. Они все очень разные: по времени, по стилистике, по тематике. Но для меня это единое целое, и от каждого из них я беру по чуть-чуть – не только как поэт, но и как человек.

Из сборника «Разноденствие»:

Можно громко стенать и кричать «Нет войне!», ожидать перемогу,
миллион оправданий придумывать липкому черному страху.
Только коль на земле пронесет, то готовься ответить ты Богу
на вопрос «Помогли тебе, сынку, твои драгоценные ляхи?».

Можно бороду в клочья – как вас с ним бессовестно, зло обманули,
говорили: тут можно сдавать всех и врать – ничего вам не будет.
Я боюсь тех, кто без размышлений меняет там совесть на пули,
но еще сильней – тех, кто не видит: под пулями – русские люди.

Тех, кто вроде бы пишет на общем со мной языке, вроде верит
в одного со мной Бога и выглядит, в общем-то, так же.
Только родина их перед всеми просящими хлопает дверью,
А моя заслоняет широкой спиной в камуфляже.

***

А на вокзалах – зеленым всё зелено
От камуфляжных сумок, кепок, курток.
Апрель. Он с нашими, конечно, заодно.
Встречай их, новая весна, встречай их, утро.

Встречайте их, большие города
и маленькие южные станицы.
Они проездом здесь, они – туда,
Где вечный бой, покой где и не снится.

Так пусть под этот тихий стук колес
От зайцев солнечных чуть вздрагивают веки.
А там – и горе не беда, хоть под откос.
Кисельны берега, молочны реки.

А у вокзалов пахнет липой и углем.
И порохом – от сумок, кепок, курток.
Плацкартный мир наш, с чаем и бельем.
Сказал бы кто, до Мая сколько суток.